«Победоносец» Православия на Западной Руси в конце XVI века

19 (6 ст. ст.) октября исполняется 420 лет со дня начала заседаний антиуниатского Брестского церковного Собора 1596 года. Решением Синода Беларуской Православной Церкви от 15 декабря 2009 г. (журнал №115) к этому событию приурочена ещё одна дата церковной памяти священномученика Константинопольского архидиакона и экзарха Никифора (Πρωτοσύγκελλος του Πατριαρχεί­ου Κωνσταντινουπόλεως και Πατριαρχικός Έξαρχος Αρχιδιάκονος Νικηφόρος (Παράσχης-Καντακουζηνός); †1599) , так как день его мученической кончины от голода через три года после защиты Православия на Соборе в Бресте неизвестен.

Священномученик архидиакон Никифор (Парасхис-Кантакузин)

Священномученик архидиакон Никифор (Парасхис-Кантакузин), экзарх¹ Патриарха и председатель православного Брестского собора 1596 года – выдающийся деятель Греко-Восточной Православной Церкви, который более других потрудился в деле защиты Православия на Западной Руси, в наше время чествуется также и в Соборе Галицких святых. Согласно значения своего имени он стал «Победоносцем» Православия на Западной Руси в конце XVI века и сыграл исключительную роль в деле организации православных для отпора проискам папистов и униатов.

Этот Исповедник незаслуженно долгие годы был забыт не только в нашей Церкви народом Божьим, но и на своей родине — Греции.² Даже в церковно-исторической литературе протосинкеллу³ Никифору долгое время не уделяли должного внимания, а, между тем, прозвище «Мудрейший», которое было ему присвоено на Востоке, соответствует его дарованиям и размаху апологетической, общественной и просветительской деятельности.

Многострадальный архидиакон Никифор пользовался любовью и полным доверием Константинопольского патриарха Иеремии, несмотря на интриги многочисленных врагов, которые постоянно пытались скомпрометировать его в глазах Святейшего. Особые права, которые Никифор получил в качестве экзарха, были утверждены грамотой двух Патриархов — Иеремии II (Транос; 1530—1596) Константинопольского и Мелетия I (Пигас; 1549—1601) Александрийского.

Никифор родился в Константинополе, в состоятельной семье в 40-х годах XVI века. Образование он получил в Италии в Падуанском университете, где учились многие православные греки. Некоторое время он после окончания университета оставался в Падуе, где преподавал греческий язык. В каких-то общих чертах юность Никифора напоминает, по-видимому, жизненный путь св. Максима Грека, также проведшего молодость в Италии. 

Верный Православию Никифор, приняв сан диякона, стал служить в православном соборе св. Марка в Венеции, занимая должность проповедника. В многочисленной греческой колонии Венеции, которая в то время она была одним из издательских центров, он пробыл семь лет. Несомненно, что за долгие годы жизни в Италии он хорошо изучил католицизм и западную культуру, что принесло большую пользу в его дальнейшей деятельности. В начале 80-х годов, Никифор возвращается в Константинополь и начинает занимать видное положение в Константинопольской патриархии. 

Подобно прп. Максиму Греку, получившему широкое западное образование и ставшему выдающимся просветителем Московской Руси в первой половине XVI века, Никифор Парасхис, овладев западной культурой и изучив католицизм на опыте жизни в Италии, стал выдающимся борцом против унии в Западной Руси.  Вся его жизнь целиком была посвящена Церкви, борьбе за правду Церкви. Всею своей душой он принадлежал Царству не от мира сего. При своих выдающихся способностях Никифор мог достичь высших церковных степеней. Его полномочия и размах деятельности выходили далеко за рамки скромного диаконского сана. В период Брестской унии противники упрекали его именно в том, что он осуществляет деятельность, не соответствующую его сану, хотя Никифор действовал исключительно по послушанию Патриарху, как его полномочный представитель в качестве Экзарха. Диаконский сан Никифора имеет очень простое и вполне убедительное объяснение: смирение удерживало его от искания более высокого сана.

 Когда патриарх Иеремия решил отправиться на Святую Русь за помощью, что провиденциально привело к учреждению в Москве Патриархата, то своим заместителем он оставил Никифора. Среди иерархов, видимо, не нашлось ни одного достойного и способного стать местоблюстителем патриаршего престола на время отсутствия Патриарха. Никифор, оставаясь в сане диакона, в течение трех лет успешно управлял делами Патриархии. По всей вероятности это единственный случай в истории Православия. 

В борьбу с унией Никифор, с 1592 г. являвшийся Патриаршим экзархом в Молдавии и Польше, начал в связи с униатскими планами католиков в Молдавии, которые одновременно готовили унию в Западной Руси. Со свойственной ему энергией Никифор организовал осуждение унии на Соборе в Яссах летом 1595 г., нарушившее планы католиков. По его инициативе был запрещен в служении епископ Георгий (Могила), проводивший униатскую линию. Одновременно решения Ясского собора от 17 августа, в которых уния резко и сурово осуждалась, явились поддержкой для православных в Польше, сопротивлявшихся насильственному введению унии. 

17 августа 1595 г. представитель Константинопольского патриарха архидиакон Никифор обратился с посланием к епископам и православному народу Киевской митрополии. В нем он призывал епископов, замысливших унию, покаяться — если же этого не произойдёт, то предлагал православным не признавать архиереев-униатов своими пастырями и прислать к нему кандидатов для поставления на епископские кафедры.

Хотынская крепость. Старое фото 1895 г.

В период своего пребывания в Молдавии, Никифор вступил в переговоры с турками сумел добиться отвода части их войска и спасти малочисленный польский отряд под начальством Я. Замойского, находившийся с сентября того года в Яссах. Имея в виду эту огромную услугу для поляков, архидиакон Никифор, собиравшийся ехать в Польшу по делам унии, рассчитывал на благожелательное к нему отношение со стороны польского правительства. Но, вопреки таким ожиданиям, события резко приобрели печальный характер. Канцлер Польши гетман Замойский коварно предложил Никифору заехать в пограничный буковинский город Хотин — якобы для встречи с ним, заманивая Никифора в ловушку. Архидиакон тут же был арестован как турецкий шпион и провел в польском заключении полгода. Опасаясь его влияния на православных, польское правительство и король Сигизмунд III не собирались выпускать Никифора, и у него не оставалось другого выхода, как только бежать из заключения.

Патриарший архидиакон Никифор, действительно, бежал: ночью он был спущен по веревке с крепостных стен. Это бегство и чувства, им пережитые, он сам впоследствии сравнивал с бегством и чувствами апостола Павла, которого при побеге в Дамаске тоже когда-то спускали по городской стене в корзине. Испытавший ни чем не мотивированное насилие со стороны польских властей, Никифор принял решение продолжать борьбу. Он прекрасно понимал, что дальнейшее пребывание в Польше не сулит ему ничего доброго. Для беглеца было бы естественным, освободившись от стражи, отправиться в безопасное место, к себе домой, и больше не попадаться в руки коварных врагов. Но Никифор, как Патриарший экзарх, поступил как раз наоборот: он отправился не на родину — греческий Восток, а вглубь польских пределов с целью выполнить свой долг по защите Православия от унии.

Прибытие архидиакона Никифора в Брест на Собор, куда он явился под покровительством князя Константина Острожского, имело решающее значение для дальнейшего развития событий по защите Православия. Поскольку власти закрыли для православных все храмы, им пришлось собраться в частном доме. Как Патриарший Экзарх и Великий протосинкелл Никифор имел письменные полномочия от Патриарха Константинопольского председательствовать на местных Соборах, даже если бы в них участвовал митрополит Киевский. Председательствуя на Соборе, он, трижды приглашая отступивших от Православия митрополита и епископов явиться и дать ответ, исполнил в точности все требования канонического права. Но все три раза отступники отказали послам Экзарха своего Патриарха в послушании. Тем самым с самого начала Собору православных был придан строго канонический характер. Именно архидиакон Никифор предложил для того, чтобы упорядочить ход Собора, разделить прибывших на два «кола» — духовенство и мирян.⁴ Во главе светского, совещательного церковно-народного Собора, «кола мирян», были воевода Киевский, сенатор князь Константин Острожский с младшим сыном Александром (1571—1603), воеводой Волынским, отравленным католиками, и несколько вельмож, главным образом, — волынская знать. Кроме них и представителей от православных братств Вильно и Львова, было много мирян, представляющих области и районы Вильно, Киева, Галиции, Волыни, Браслава, Перемышля и Пинска; города — Вильно, Львов, Пинск, Бельск, Брест, Каменец-Подольский, Киев, Владимир-Волынский, Минск, Слуцк и ряд других. Таким образом, православный Собор стал собранием клира и мирян, объединенных сознанием того, что они образуют единое Церковное Богочеловеческое Тело. В этом явилось действие спасительной благодати Святого Духа и проявился соборный дух Православия. Председательствуя на Соборе, Патриарший экзарх руководствовался обычаем, издавна существовавшим в Константинополе, своим громадным опытом и Богом данным умом.

Брест (древнее название Берестье). Древняя литография.

В результате действий Никифора, организации им православной стороны и проведения заседаний православного Собора, соборные решения получили в глазах руського народа Речи Посполитой законную силу, а униатские действия стали ничтожными. 9 октября под его председательством на духовном «коле» состоялся соборный суд над митрополитом и епископами-отступниками за то, что они нарушили архиерейскую присягу верности своему патриарху и православной вере, пренебрегли правами Константинопольского патриарха в пределах его юрисдикции по постановлениям древних Соборов, самовольно, без участия патриарха и Вселенского Собора, дерзнули решить вопрос ο «соединении» Церквей и, наконец, пренебрегли троекратным вызовом их на объяснение пред Патриаршими экзархами и законным Собором. После признания всех обвинений доказанными, экзарх Никифор от лица собора объявил епископов-отступников лишёнными священного сана. Участники собора из числа мирян дали торжественный обет не повиноваться епископам-униатам, так как без согласия всех Восточных патриархов один местный собор в Бресте не вправе решать вопрос об унии; такое решение незаконно, неканонично и не имеет обязательной силы.

Князь Константин Острожский, возглавив «коло мирян», действовал целиком в духе православной экклесиологии как свидетель того, что совершается в Церкви. Именно отсутствие рецепции (согласия) мирян на то, что определили епископы-униаты, указывало на том, что иерархи действовали отдельно и секретно от народа церковного, нарушая принцип соборности. Таким образом, в деле организации унии самым радикальным образом столкнулись две экклесиологии (учения о Церкви) — латинская и православная. С католической точки зрения все церковные дела решают исключительно папа и епископы, которым он как бы делегирует часть своих полномочий «наместника Христа». В римо-католицизме решение епископата перейти в унию означает, что их паства должна принять это как должное и следовать за своими пастырями. Но такое еретическое воззрение неприемлемо для православного понимания Церкви. Соборные деяния не всегда принимались церковным народом, и в результате тот или иной собор входил в историю Церкви как лжесобор. Так было, например, с монофизитским «разбойничьим» собором в Эфесе или иконоборческим «Безглавым» собором в Константинополе.⁵

Усилия Никифора практически нейтрализовали успехи унии, несмотря на всю мощь объединенных усилий папы и польского короля. Униатам не удалось увести за собой население православных земель Речи Посполитой. Униатская «церковь», едва появившись на свет, оказалась в изоляции, а униатские вожди — отлученными в глазах православных. Королевская власть была встревожена таким поворотом событий. К князю Острожскому были направлены послы с требованием снять вооруженную охрану и выдать Никифора, т. к. он якобы являлся турецким шпионом. На эти требования мудрый князь ответил отказом.

Православный Собор составил Окружное послание к православным о событиях в Бресте и направил королю просьбу: лишить извергнутых и отлученных епископов-униатов их епархий («хлебов духовных») и отдать их места новым кандидатам, избранным православными. Однако Сигизмунд III пренебрег решением православных и 15 октября утвердил все постановления униатского Собора. Свободе религиозного исповедания для православных наступил конец, ибо церковная уния приобрела государственный характер. Борьба с ней расценивалась как выступление против государства и правительства.

Сразу после Брестского собора в Польше начались, как известно, гонения на православных. В этих тяжелых условиях Никифор продолжал вести себя независимо и бесстрашно. Когда архимандрит Кирилл (Лукарис) и другие греки поспешно покинули страну, Никифор остался, продолжая организовывать сопротивление униатам, рассылая послания, ободряя гонимых и убеждая малодушных. Хотя Исповедник Православия пребывал в землях князя К. Острожского и преподавал в Острожской Академии, он, несомненно, ясно понимал, что рано или поздно будет схвачен поляками. Но для Никифора интересы Церкви были выше личных. Он был исполнен решимости отдать свою жизнь за Православие — и тем заслужить мученический венок на Небесах. Вскоре Никифор повторно был обвинен в шпионаже в пользу Турции. Инициатором его преследования выступил все тот же гетман Ян Замойский.

Экзарх Константинопольского Патриархата не видел за собой никакой вины и потому спокойно явился на сейм 10 марта 1597 г. Но католики нашли зацепку для того, чтобы привлечь Никифора к суду и погубить его. Повод к судебному преследованию экзарха дали следующие обстоятельства. Некий слуга Константина Острожского — Иван Волошанин — был отправлен князем в Валахию для покупки турецких коней. В имении польского гетмана Замойского Шаргороде посланец Острожского, будучи пьяным, потерял свою сумку, в которой оказались четыре написанных по-гречески письма некоего монаха к своим родным и знакомым, проживавшим в Османской империи. Письма доставили Я. Замойскому, которого очень заинтересовало их содержание. В одном из писем говорилось: «Хищные волки, то есть псы ляхи, принуждают наших христиан на свою папежскую веру и бьются между собой, уже их до двадцати тысяч полегло». В другом письме отмечалось: «Але наш цесарь, Бог дай, был здоров, если бы он хотел на Польшу, теперь бы самое время». Гетман Замойский, несмотря на то, что Никифор когда-то спас ему жизнь, проявил по отношению к нему черную неблагодарность. Симпатизируя Брестской унии, Замойский, к тому же находившийся в личной вражде с Острожским, решает использовать анонимные письма как повод для репрессий против Никифора, объявленного без всяких на то оснований автором этих посланий. С помощью обвинений Экзарха в шпионаже в пользу Турции можно было представить перед королем в весьма невыгодном свете и самого князя Константина.

Обвиняли Никифора не только в шпионаже, но и в других преступлениях за которые в то время полагалась смертная казнь: чернокнижии, убийстве, прелюбодеянии с матерью султана, враждебных Польше действиях в Молдавии. Все эти нелепые обвинения не имели под собой никакой почвы, они лишь изобличали ненависть организаторов унии к Никифору. На суде обвинителям не удалось ничего доказать. Экзарх подробнейшим образом рассмотрел все пункты возводимых на него обвинений и решительно дал на них опровержение. Судьи так и не смогли найти в его действиях ничего, за что его можно было бы привлечь к наказанию.

После триумфальной речи Никифора в свою защиту участники судебных слушаний покинули зал заседаний и собрались в помещении, где ожидал исхода королевского суда и князь Острожский. Когда к ним пришел король Сигизмунд III, у старого князя, очевидно, произошел нервный срыв, причиной которого стали все пережитые православными горести и жестокое унижение, которому Острожский подвергся лично во время суда над св. Никифором. Князь Константин в своей гневной речи обрушился на короля-утеснителя православных, «отца Брестской унии». Но, к сожалению, чувство оскорбленного самолюбия магната в душе Острожского затмило благоразумие. В деле Никифора он справедливо видел выпады и против себя, сказав перед королем: «На старости лет затронули у меня самые дорогие сокровища: совесть и веру православную». Взорвавшись яростной речью, обращенной против короля, Острожский в приступе гнева произнес слова, которые по сути обрекали Никифора на смерть: «Видя смерть пред глазами, напоминаю вашей королевской милости: остерегитесь! Поручаю вам духовную особу отца Никифора, а крови его на Страшном суде Божием искать буду! Прошу Бога, чтоб уже больше не видать мне такого ломанья прав!».⁶

Отдавая экзарха Константинопольского патриарха Никифора в руки короля, князь Острожский не верил в расправу над своим соратником и покинул королевский дворец. Сигизмунд послал за Острожским вдогонку его зятя – Виленского воеводу Радзивилла – с приказом во что бы то ни стало вернуть разъяренного старца. Радзивилл от имени короля даже обещал Острожскому, что Никифор будет освобожден. Но в запале из уст князя Константина вырвалось: «Пусть себе и Никифора съест». Вслед за этим Острожский выехал из Варшавы в свои владения.

Теперь приверженцы унии могли бессрочно держать Никифора, суд над которым закончился полным провалом обвинителей, в заточении, не смущаясь отсутствием доказательств его вины. Бунт Острожского против Сигизмунда и его фактический отказ от защиты Никифора давали королю и судьям-католикам возможность действовать без оглядки на могущественного православного магната. Теперь, чтобы тихо и без огласки погубить Никифора, объявили, что его будут содержать под стражей до тех пор, пока не будут найдены новые улики.

Судьбой Никифора заинтересовался султан. Но Сигизмунд III ответил в Стамбул, что Экзарх помогает казакам и является «московским шпионом»… Ходатайства Александрийского патриарха Мелетия польские власти просто не заметили. Князь К. Острожский, выступавший в защиту Никифора, впоследствии не проявил особой настойчивости.

Замок Тевтонского ордена в Мариенбурге (ныне – Мальборк на севере Польши). Современный вид.

Вскоре польское правительство, воспользовавшись фактической беззащитностью архидиакона, перевело его в одну из самых надежных тюрем Польши – бывший замок Тевтонского ордена в Мариенбурге (ныне – Мальборк на севере Польши): бежать отсюда шансов практически не было. Через два года после процесса Никифор умер в заключении от голода. Смерть Экзарха тщательно скрывалась поляками. Тем не менее, в настоящее время найдено несколько документов, достоверно свидетельствующих о его насильственной смерти. Важнейшим из них является обнаруженное исследователем Жуковичем письмо предателя Православия Ипатия Поцея Яну Сапеге с упоминанием «изменника Никифора, издохшего в Мальборке». Другие два свидетельства принадлежат людям православным. О мученической кончине архидиакона Никифора свидетельствует и запись в рукописном сборнике XVII в., сообщающая о его смерти «у Мальборку року 1599». В одном из них говорится, что Никифор замучен в 1599 г.; в другом он упоминается вместе со Стефаном Зизанием,⁷ также пострадавшим за веру. В крупнейшем памятнике духовно-полемической литературы Западной Руси времени Брестской унии — «Перестороге» (1605-1606) — говорится о его гибели в заточении: «А так з сейму ни з чим ся розъехали, а Никифора за вязня в невинности до Мальборку отослали и скилько лет у вязенью держали, наконец аж уморили голодом».

Весьма красноречиво о заслугах священномученика Никифора перед Православной Церковью свидетельствует та ненависть, которую питали к нему приверженцы униатства. Показательно в этом плане письмо одного из епископов, низложенных Никифором на православном Соборе в Бресте, — Луцкого Ипатия Поцея, который писал в 1605 г. к литовскому канцлеру Льву Сапеге о том, как он был лишен сана «изменником Никифором, издохшим в Мальборке». Этот документ также подтверждает факт мученичества св. Экзарха Никифора, уморенного поляками в тюрьме.

Отдавщий всю свою жизнь за веру Православную, экзарх Никифор (Кантакузин) — несомненно священномученик. Его настойчивая борьба с унией напоминает еще одного — более раннего Исповедника православной веры — святого Марка, митрополита Эфесского. Характер же мученического подвига Никифора сближает его с другим святым, почти его современником, также непреклонно стоявшим в вере и также погибшим голодной смертью от поляков — святителем Гермогеном, Патриархом Московским.⁸

В духовном подвиге экзарха Никифора есть одна важная сторона: полное отсутствие какого-либо национального пристрастия и гордыни. Священномученик Никифор — грек, однако ему одинаково были дороги и греки, и молдаване, и русские. Он словом, как оружием, сражался за Православную Церковь в полном сознании ее сверхнациональной природы, в которой нет «ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни варвара» (Кол. 3, 11).

Нет сомнения в том, что бесстрашное и бескомпромиссное служение Церкви, которое было свойственно Никифору, не могло не повлиять на его современников, переживших трагедию Брестской унии 1596 г., и на первое поколение, пришедшее им во след. Конечно, все — в том числе и галицкие русины — знали о клятве, данной участниками Православного собора в Бресте, осудившего унию.⁹ И галичане дольше всех на Западной Руси твердо держались истинно-русинской веры. Сохранять им Православную веру и иерархию с каждым годом становилось всё сложнее, но только в 1700 г., из-за измены своего епископа, Львовско-Галицкая епархия отпала в унию.¹⁰

Наглое возрождение вместе с радикальным национализмом униатства в конце 1980-х годов ХХ века на Западной Руси и его лукавое наступление на Православие в дальнейшем вынудило православных теснее объединиться и обратиться к внимательному чтению истории защиты святой веры при появлении злосчастной унии. Так в Церкви возник вопрос о канонизации диакона Никифора, который по воле Божией был успешно решен. Торжественное прославление священномученика Никифора в лике святых состоялось 28 октября 2001 г. в Георгиевском русском храме г. Львова. Вслед за Синодом Украинской Церкви, Синод архиереев Белорусской Митрополии, рассмотрев житие, труды, подвиги и церковное служение архидиакона Никифора, деянием от 31 января 2002 г. также включил Священномученика в лик местночтимых Святых Белорусского Экзархата. Так как день мученической кончины Экзарза Никифора неизвестен, то при внесении его имени в Собор Белорусских Святых, день памяти не был определен. 15 декабря 2009 г. решением Синода Беларуской Православной Церкви (журнал №115) была установлена дата личной памяти священномученика архидиакона Никифора Кантакузена – 6/19 октября (начало открытия антиуниатского Брестского церковного Собора 1596 г.). Таким образом, теперь его память в Православной Белорусии празднуется 2 раза в год: в Соборе Белорусских святых и 19 октября.¹¹ В Украинской же Православной Церкви День памяти священномученика Никифора совпадает с днем Собора святых Галицкой земли.

¹ Греч. Έξαρχος (exarchos) — постоянный, личный посланник (посол) патриарха с церковной миссией.

² Πατριαρχικός Έξαρχος Νικηφόρος — Ένας άγνωστος ομολογητής… (Патриарший Экзарх Никифор — неизвестный Исповедник. Деятельность Патриаршего Экзарха Никифора) // http://www.impantokratoros.gr/nikhforos-exarxos-brest.el.aspx

³ Πρωτοσύγκελλος — ближайший помощник правящего епископа, обычно секретарь.

⁴ По примеру практики Константинопольской патриархии, сложившейся под турецким владычеством, когда на место канонической власти басилевса встало представительство от православного народа в форме так называемого «Смешанного Собрания», Никифор предложил применить здесь канонический обычай КПльской Церкви. А именно: сначала отделить более тесный круг иерархии и священства от более широкого круга мирян. Говоря новым техническим языком, предложить функционировать двум палатам: верхней и нижней. Эти два круга тут же названы были местными терминами, как два «кола»: «коло» верхнее и «коло» нижнее. См.: Карташев А.В., проф. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993, т.1. (Юго-западная митрополия от разделения Русской Церкви в 1458 году до Брестской унии 1596 года. Брест-Литовская Уния 1596 г. Открытие собора), с.669-670.

⁵ Теплова В., Князь Острожский и Брестский церковный собор // сайт «Западная Русь» (опубликовано 07.07.2010). http://zapadrus.su/zaprus/tradbl/48-2010-07-07-10-50-49.html

⁶ Теплова В., указ. соч.

⁷ Стефан Иванович Зизаний (Тустановский; настоящая фамилия — Куколь; в монашестве — Сильвестр; 1550—1634) — православный писатель-полемист. Родился в Галичине в мещанской семье. С 1586 года — учитель Львовской братской школы, позже стал еë ректором, с 1593 — дидаскал в Вильне. В 1595 г. за издание книги под названием: «Книжица на римский костел» (1595) подвергся немилости и запретом со стороны Киевского митрополита Михаила Рогозы, сторонника унии. Зизаний был заключен в темницу, откуда бежал по дымовой трубе. Православный собор 1596 г. оправдал Зизания и осудил отступника митрополита Михаила. После смерти митрополита Зизаний опять становится учителем Виленской школы.

⁸ Салтыков Александр, прот., Куракин Ю. Н., Священномученик архидиакон Никифор (доклад на III Минских епархиальных чтениях. Осень 1995 г.) // http://www.church.by/resource/Dir0262/Dir0263/Page0290.html

⁹ Теплова В. А., кандидат исторических наук, профессор. Экзарх Никифор Кантакузин и Брестский церковный Собор 1596 г. // http://sobor.by/nikifor.htm Петрушко Вл., Православие в Западной Руси после заключения Брестской унии // http://www.pravoslavie.ru/archiv/zaprusprav.htm

¹⁰ 26 марта 1681 г. Перемышльский епископ Иннокентий (Винницкий) и Львовский епископ Иосиф (Шумлянский, †1706) стали тайными униатами. Ведя работу по переходу в унию, Иннокентий в 1691 г. публично объявил о своем присоединении к унии, а в 1700 г. – это сделал Иосиф, в 1702 г. — Луцкий епископ Дионисий (Жабокрицкий). В конце концов, в 1708 г., приняло унию и знаменитое ранее крепостью в защите Православия Львовское братство. Православная вера осталась лишь в нескольких монастырях и в домах простых мирян…

¹¹ Деяние Святого Синода Белорусской Православной Церкви о канонизации архидиакона Никифора Кантакузена, Экзарха Вселенского Патриарха (+1599) 18/31 января 2002 года, Минск. http://www.church.by/resource/Dir0205/Dir0206/index.html; акафист Никифору Кантакузену (Составлен Ольгой Ролич по благословению епископа Брестского и Кобринского Софрония) // http://www.stihi.ru/2007/01/16-1643

Подготовил е.Иов

Тропарь священномученику Никифору Экзарху, глас 5

Земли Греческия отрасль преславная / священномучениче архидиаконе Никифоре, / латинских лукавствий обличителю, / веры православныя утверждение, / за Христа быв гладом уморен, / на Небеси песнь Ему поеши дивную; / о нас моли спастися душам нашим.

Кондак, глас 3

На соборе Берестейстем, / Никифоре премудре Экзарше, / отступивших от веры Православныя посрамил еси, / ныне же во граде небеснем у Христа Царя / со ангелы ликуеши.